- После окончания войны в Армении и за рубежом обсуждается Ваша известная фраза «новая война - новые территории». В частности, на пресс-конференции 18 января об этом упомянул и глава МИД России. Не жалеете об этом заявлении?
- Заявление, сделанное почти полутора лет назад на встрече с армянской общиной США, стало ответом на заявления военно-политического руководства Азербайджана о разрешении нагорно-карабахского конфликта путем войны, которые «обосновывались» неэффективностью переговоров.
Сколько бы ни твердили Алиев и некоторые армянские политические деятели, это заявление не могло стать причиной срыва переговоров и возобновления войны. По той же логике война могла начинаться каждый день, поскольку лидеры Азербайджана всегда говорили о военном решении проблемы. Более того, на протяжении десятилетий мир «не замечал» заявлений Алиева о том, что «Ереван является исторической азербайджанской территорией».
Следует четко зафиксировать, что стороной, отказавшейся от мирного политического урегулирования конфликта, был Азербайджан. Инициатором срыва переговорного процесса и войны стали Ильхам Алиев и подстрекавшая и всячески помогавшая ему Турция.
По моему глубокому убеждению, фортификация позиций, организация боевого дежурства на передовой и оснащение современным вооружением и техникой в условиях географических рубежей, занятых армянскими силами после 1994 года, в долгосрочной перспективе не решали сверхзадачу обеспечения безопасности и экономического развития армян Арцаха.
- Какой была конечная цель сохранения занятых рубежей на вышеупомянутых территориях: восстановление исторической справедливости, обеспечение долгосрочной и стабильной безопасности армян Арцаха и Республики Армения, или создание благоприятных условий для переговорного процесса по международному признанию статуса Арцаха взамен на возврат территорий?
- Несомненно, не первое, не второе и не третье. В нынешних геополитических условиях вопросы долгосрочной и устойчивой безопасности и экономического развития не были бы решены в условиях существующих рубежей и концептуально оборонительной концепции, и провал переговоров рано или поздно привел бы к войне.
Таким образом, проводившаяся в течение 26 лет оборонная и внешняя политика в невоенных условиях обеспечила в рамках имеющихся социальных, демографических и экономических возможностей четвертый вариант - «выгодную» для армянской стороны непрерывность процесса урегулирования.
- Вы говорили, что в случае войны армянская сторона должна перенести свои военные действия на территорию противника. В частности, Вы сказали, что «при необходимости наши ударные группы могут создать хаос в тылу врага». Почему этого не произошло?
- Действительно, создание этих штурмовых подразделений и их подготовка к ведению действий на территории противника, оснащение наших вооруженных сил многофункциональными истребителями, различными БПЛА и сверхточными ракетно-артиллерийскими системами, а также развитие разведывательных возможностей и специальных сил в итоге должны были привести к концептуальным переменам.
Однако утвержденная 17 февраля 2018 года президентом Армении «Программа модернизации Вооруженных сил Армении на 2018-2024гг.», отредактированный и вновь принятый Советом безопасности в 2019 году План развития ВС, пересматриваемая правительством «Программа развития вооружений и военной техники», инициированный «Стратегический пересмотр обороны» не были реализованы в полном объеме. Мы не успели подготовиться к «бесконтактной» войне с применением вооружения 5-го поколения.
В своем видении развития приоритетов в сфере обороны и вооруженных сил, опубликованном 9 июня 2020 года, я отмечал, что началась крупномасштабная модернизация Вооруженных Сил, начиная со стрелкового оружия и заканчивая ракетными системами большой дальности и многофункциональной боевой авиацией, но мы были в начале пути.
Перевооружение было направлено, в частности, на оснащение подразделений ВС таким мобильным, современным и высокоточным оружием, которое могло бы действовать в режиме автоматического управления и обеспечивать децентрализованную независимую работу подразделений. Убежден, что у нас не было альтернативы, кроме как воевать именно в таком формате.
Все заявления были сделаны с учетом предсказуемости возможных действий противника и региональных развитий, однако с недостаточной оценкой рисков непосредственного вовлечения в военные действия Турции, массового привлечения наемников и полной блокировки маршрутов поставок.
Если выдвинутые мной программные и концептуальные подходы оцениваются как «громогласные», «оторванные от реальности» и «угрожающие», то некомпетентность, слабость и меланхоличные проявления некоторых армянских политиков представляют собой угрозу безопасности для нашего народа. Мы проиграли в неравной во всех отношениях войне, но это не дает никому права играть с национальным достоинством нашего народа. Нам нужно остановить этот психологически изматывающий политический кошмар, и вместо того, чтобы навязывать людям комплекс неполноценности, следует проанализировать ошибки, извлечь уроки и работать. Мы заплатили очень высокую цену, тысячи молодых людей отдали свои жизни за Родину и защиту наших интересов, и пораженческие выступления оскверняют их память.
- Многие утверждают, что Вы, проработав около двух десятков лет со вторым и третьим президентами Армении, совершили предательство, согласившись войти в состав правительства Никола Пашиняна.
- Соглашаясь занять пост министра обороны весной 2018 года, я руководствовался исключительно чувством долга. Я работал во имя Республике Армения, а указанные Вами «многие» либо придерживаются стереотипов о государственной службе, особенно в сфере обороны и безопасности, либо руководствуются другими мотивами или интересами. Я склонен рассматривать версию о других интересах, потому что вижу, как старательно и последовательно в армянское медиапространство импортируются сплетни обо мне и моей семье, источниками которых являются азербайджанские телеграм-каналы.
Что касается человеческих взаимоотношений с бывшими и действующими деятелями, то они находятся в исключительно личной сфере и, получая посторонние оценки, как правило, становятся сплетнями.
- В течение 2,5 лет Вооруженные силы часто получали прямые или скрытые удары от правящей силы или тесно или связанных с ней неправительственных и других организаций. Почему Вы публично не отвечали на них?
- Я сторонник практичного и гибкого метода управления изменениями. Одним из основных факторов, препятствующих процессу необходимому изменений, является естественная склонность людей к инерции. Люди сопротивляются переменам, потому что они могут причинить им дискомфорт. Мы живем в Армении, где «сохранение лица» играет большую роль в межличностных отношениях, и я предпочитал терпеливо работать со всеми сторонами, ожидая изменения сознания или восприятия как со стороны партнеров во власти, так и представителей НПО.
- Начальник Генштаба ВС Оник Гаспарян сообщил, что 12 июня 2020 года он сказал на заседании Совета безопасности что «нашим противником является уже не только Азербайджан, но и Турция. Следовательно, Армения не может эффективно сопротивляться совместному военному потенциалу этих стран, и нужно мобилизовать весь политико-дипломатический потенциал, чтобы избежать войны или хотя бы отложить ее».. Какой была ваша позиция на том заседании Совета Безопасности?
- На заседании был доложен скоординированный и согласованный подход минобороны и Генштаба.
- В таком случае, насколько адекватной вы считаете PR-кампанию июльских боев в Тавуше, которая не могла не вызвать дополнительную обеспокоенность у Азербайджана и Турции?
- Упомянутая вами «PR-кампания» и «дополнительная озабоченность» Азербайджана и Турции» были последним, что интересовало нас - представителей Вооруженных сил. С точки зрения достижения военных целей действия ВС Армении были практически безупречными. Но для нас была неожиданной неуравновешенная реакция Алиева и азербайджанской элиты, к которой добавились довольно жесткие «братские» заверения Турции о необходимости наказать Армению за «незнание региональных реалий и дестабилизацию ситуации».
- Оник Гаспарян говорил также, что на 4-й день войны он заявил, что необходимо в течение 2-3 дней принять меры по прекращению войны, с каждым следующим днем у нас будут более неблагоприятные условия для переговорного процесса. Какова была Ваша позиция?
- Министерство обороны и Вооруженные Силы искренне и самоотверженно сделали больше, чем могли ради победы. А анализ, сделанный на основе холодного расчета Генштаба, был согласован со мной.
- Есть много публикаций и свидетельств о том, что ситуация в Армии обороны была хаотичной, в планировании боевых действий участвовали люди, не имевшие таких полномочий. Как могла возникнуть такая ситуация?
- Убежден, что после стабилизации внутриполитической ситуации будет проведено расследование, и будут даны ответы на все подобные вопросы .
- Что вы считаете своим наибольшим личным упущением во время этой войны?
- Мне не удалось преодолеть нечеткость в организации командной вертикали премьер-министр - минобороны - Генштаб во время войны и возникающие вследствие этого препятствия. В частности, в тех вопросах, которые касались мобилизации, роли и функций Совета безопасности, функций и должностных отношений между Вооруженными силами Армении, Армией обороны и президентом Арцаха, организацией самообороны в Арцахе и эвакуацией населения.
Согласно новой конституции, принятой в 2015 году, во время войны министр обороны фактически исключается из процесса планирования и ведения боевых действий, поскольку эти полномочия возлагаются на главнокомандующего и начальника Генерального штаба ВС. После внесения поправок в Конституцию была предпринята попытка разрешить эту нечеткость посредством «Закона об обороне», чего, как показала жизнь, оказалось недостаточно.
Тем не менее, как я говорил в своем послании от 20 ноября, я готов нести свою долю ответственности.
- Как во время войны, так и в послевоенный период, широко обсуждался вопрос о том, поддержала ли Россия своего союзника Армению или нет. Какова ваша оценка?
- На протяжении всей войны я был в постоянном контакте с министром обороны России Сергеем Шойгу. Были дни, когда мы разговаривали по телефону несколько раз в день. По понятным причинам я не буду раскрывать все скобки, но могу однозначно сказать, что в условиях войны Россия сделала все возможное для выполнения своих союзнических обязательств. Более того, помимо сугубо оборонной тематики, благодаря постоянной рабочей связи с министром обороны РФ, удалось решить ряд других важных вопросов.